На главную | Поиск
Вы находитесь в Хранилище файлов Белорусской цифровой библиотеки

Владимир Высоцкий. 1970 год

Посещение Музы,

или Песенка плагиатора

Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, - Во мне заряд нетворческого зла: Меня сегодня Муза посетила, - Немного посидела и ушла! У ней имелись веские причины - Я не имею права на нытье, - Представьте: Муза... ночью... у мужчины! - Бог весть что люди скажут про нее. И все же мне досадно, одиноко: Ведь эта Муза - люди подтвердят! - Засиживалась сутками у Блока, У Пушкина жила не выходя. Я бросился к столу, весь нетерпенье, Но - господи помилуй и спаси - Она ушла, - исчезло вдохновенье И - три рубля: должно быть, на такси. Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому, Но бог с ней, с Музой, - я ее простил. Она ушла к кому-нибудь другому: Я, видно, ее плохо угостил. Огромный торт, утыканный свечами, Засох от горя, да и я иссяк. С соседями я допил, сволочами, Для Музы предназначенный коньяк. ...Ушли года, как люди в черном списке, - Все в прошлом, я зеваю от тоски. Она ушла безмолвно, по-английски, Но от нее остались две строки. Вот две строки - я гений, прочь сомненья, Даешь восторги, лавры и цветы: "Я помню это чудное мгновенье, Когда передо мной явилась ты"! 1970

x x x

Нет меня - я покинул Расею, - Мои девочки ходят в соплях! Я теперь свои семечки сею На чужих Елисейских полях. Кто-то вякнул в трамвае на Пресне: "Нет его - умотал наконец! Вот и пусть свои чуждые песни Пишет там про Версальский дворец". Слышу сзади - обмен новостями: "Да не тот! Тот уехал - спроси!.." "Ах не тот?!" - и толкают локтями, И сидят на коленях в такси. Тот, с которым сидел в Магадане, Мой дружок по гражданской войне - Говорит, что пишу я ему: "Ваня! Скучно, Ваня, - давай, брат, ко мне!" Я уже попросился обратно - Унижался, юлил, умолял... Ерунда! Не вернусь, вероятно, - Потому что я не уезжал! Кто поверил - тому по подарку, - Чтоб хороший конец, как в кино: Забирай Триумфальную арку, Налетай на заводы Рено! Я смеюсь, умираю от смеха: Как поверили этому бреду?! Не волнуйтесь - я не уехал, И не надейтесь - я не уеду! 1970

Веселая покойницкая

Едешь ли в поезде, в автомобиле Или гуляешь, хлебнувши винца, - При современном машинном обилье Трудно по жизни пройти до конца. Вот вам авария: в Замоскворечье Трое везли хоронить одного, - Все, и шофер, получили увечья, Только который в гробу - ничего. Бабы по найму рыдали сквозь зубы, Дьякон - и тот верхней ноты не брал, Громко фальшивили медные трубы, - Только который в гробу - не соврал. Бывший начальник - и тайный разбойник - В лоб лобызал и брезгливо плевал, Все приложились, - а скромный покойник Так никого и не поцеловал. Но грянул гром - ничего не попишешь, Силам природы на речи плевать, - Все побежали под плиты и крыши, - Только покойник не стал убегать. Что ему дождь - от него не убудет, - Вот у живущих - закалка не та. Ну а покойники, бывшие люди, - Смелые люди и нам не чета. Как ни спеши, тебя опережает Клейкий ярлык, как отметка на лбу, - А ничего тебе не угрожает, Только когда ты в дубовом гробу. Можно в отдельный, а можно и в общий - Мертвых квартирный вопрос не берет, - Вот молодец этот самый - усопший - Вовсе не требует лишних хлопот. В царстве теней - в этом обществе строгом - Нет ни опасностей, нет ни тревог, - Ну а у нас - все мы ходим под богом, Только которым в гробу - ничего. Слышу упрек: "Он покойников славит!" Нет, - я в обиде на злую судьбу: Всех нас когда-нибудь ктой-то задавит, - За исключением тех, кто в гробу. 1970

x x x

Переворот в мозгах из края в край, В пространстве - масса трещин и смещений: В Аду решили черти строить рай Для собственных грядущих поколений. Известный черт с фамилией Черток - Агент из Рая - ночью, внеурочно Отстукал в Рай: в Аду черт знает что, - Что точно - он, Черток, не знает точно. Еще ввернул тревожную строку Для шефа всех лазутчиков Амура: "Я в ужасе, - сам Дьявол начеку, И крайне ненадежна агентура". Тем временем в Аду сам Вельзевул Потребовал военного парада, - Влез на трибуну, плакал и загнул: "Рай, только рай - спасение для Ада!" Рыдали черти и кричали: "Да! Мы рай в родной построим Преисподней! Даешь производительность труда! Пять грешников на нос уже сегодня!" "Ну что ж, вперед! А я вас поведу! - Закончил Дьявол. - С богом! Побежали!" И задрожали грешники в Аду, И ангелы в Раю затрепетали. И ангелы толпой пошли к Нему - К тому, который видит все и знает, - А он сказал: "Мне плевать на тьму!" - И заявил, что многих расстреляет. Что Дьявол - провокатор и кретин, Его возня и крики - все не ново, - Что ангелы - ублюдки, как один И что Черток давно перевербован. "Не Рай кругом, а подлинный бедлам, - Спущусь на землю - там хоть уважают! Уйду от вас к людям ко всем чертям - Пускай меня вторично распинают!.." И он спустился. Кто он? Где живет?.. Но как-то раз узрели прихожане - На паперти у церкви нищий пьет, "Я Бог, - кричит, - даешь на пропитанье!" Конец печален (плачьте, стар и млад, - Что перед этим всем сожженье Трои?) Давно уже в Раю не рай, а ад, - Но рай чертей в Аду зато построен! 1970

x x x

Надо с кем-то рассорить кого-то, Только с кем и кого? Надо сделать трагичное что-то. Только что, для чего? Надо выстрадать, надо забыться. Только в чем и зачем? Надо как-то однажды напиться. Только с кем, только с кем? Надо сделать хорошее что-то. Для кого, для чего? Это, может быть, только работа Для себя самого! Ну, а что для других, что для многих? Что для лучших друзей? А для них - земляные дороги Души моей! 1970

x x x

Мне в душу ступит кто-то посторонний, А может, даже плюнет, - что ему?! На то и существует посторонний На противоположном берегу. Он, посторонний, - он поту-сторонний - По ту, другую сторону от нас... Ах, если бы он был потусторонний, Тогда б я был спокойнее в сто раз. 1970

x x x

Цыган кричал, коня менял: "С конем живется вольно. Не делай из меня меня, С меня - меня довольно! Напрасно не расстраивай, Без пользы не радей... Я не гожусь в хозяева Людей и лошадей. Не совещайся с гадиной, Беги советов бабских... Клянусь, что конь не краденый И - что кровей арабских". 1970

x x x

Запомню, оставлю в душе этот вечер - Не встречу с друзьями, не праздничный стол: Сегодня я сам - самый главный диспетчер, И стрелки сегодня я сам перевел. И пусть отправляю составы в пустыни, Где только барханы в горячих лучах, - Мои поезда не вернутся пустыми, Пока мой оазис еще не зачах. Свое я отъездил, и даже сверх нормы, - Стою, вспоминаю, сжимая флажок, Как мимо меня проносились платформы И реки - с мостами, которые сжег. Теперь отправляю составы в пустыни, Где только барханы в горячих лучах, - Мои поезда не вернутся пустыми, Пока мой оазис еще не зачах. Они без меня понесутся по миру - Я рук не ломаю, навзрыд не кричу, - А то мне навяжут еще пассажиров - Которых я вовсе сажать не хочу. Итак, я отправил составы в пустыни, Где только барханы в горячих лучах, - Мои поезда не вернутся пустыми, Пока мой оазис еще не зачах. Растаяли льды, километры и годы - Мой первый состав возвратился назад, - Он мне не привез драгоценной породы, Но он - возвратился, и рельсы гудят. Давай постоим и немного остынем: ты весь раскален - ты не встретил реки. Я сам не поехал с тобой по пустыням - И вот мой оазис убили пески. 1970

x x x

Я стою, стою спиною к строю, - Только добровольцы - шаг вперед! Нужно провести разведку боем, - Для чего - да кто ж там разберет... Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов... Так, Леонов... И еще этот тип Из второго батальона! Мы ползем, к ромашкам припадая, - Ну-ка, старшина, не отставай! Ведь на фронте два передних края: Наш, а вот он - их передний край. Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов... Так, Леонов... И еще этот тип Из второго батальона! Проволоку грызли без опаски: Ночь - темно, и не видать ни зги. В двадцати шагах - чужие каски, - С той же целью - защищать мозги. Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов... Так, Леонов... Ой!.. Еще этот тип Из второго батальона. Скоро будет "Надя с шоколадом" - В шесть они подавят нас огнем, - Хорошо, нам этого и надо - С богом, потихонечку начнем! С кем обратно идти? Так, Борисов... Где Леонов?! Эй ты, жив? Эй ты, тип Из второго батальона! Пулю для себя не оставляю, Дзот накрыт и не рассекречен дот... А этот тип, которого не знаю, Очень хорошо себя ведет. С кем в другой раз идти? Где Борисов? Где Леонов?.. Правда жив этот тип Из второго батальона. ...Я стою спокойно перед строем - В этот раз стою к нему лицом, - Кажется, чего-то удостоен, Награжден и назван молодцом. С кем в другой раз ползти? Где Борисов? Где Леонов? И парнишка затих Из второго батальона... 1970

О моем старшине

Я помню райвоенкомат: "В десант не годен - так-то, брат, - Таким, как ты, - там невпротык..." И дальше - смех: Мол, из тебя какой солдат? Тебя - хоть сразу в медсанбат!.. А из меня - такой солдат, как изо всех. А на войне как на войне, А мне - и вовсе, мне - вдвойне, - Присохла к телу гимнастерка на спине. Я отставал, сбоил в строю, - Но как-то раз в одном бою - Не знаю чем - я приглянулся старшине. ...Шумит окопная братва: "Студент, а сколько дважды два? Эй, холостой, а правда - графом был Толстой? А кто евонная жена?..." Но тут встревал мой старшина: "Иди поспи - ты ж не святой, а утром - бой". И только раз, когда я встал Во весь свой рост, он мне сказал: "Ложись!.. - и дальше пару слов без падежей. - К чему две дырки в голове!" И вдруг спросил: "А что в Москве, Неужто вправду есть дома в пять этажей?.." Над нами - шквал, - он застонал - И в нем осколок остывал, - И на вопрос его ответить я не смог. Он в землю лег - за пять шагов, За пять ночей и за пять снов - Лицом на запад и ногами на восток. 1970

Песенка прыгуна в высоту

Разбег, толчок... И - стыдно подыматься: Во рту опилки, слезы из-под век, - На рубеже проклятом два двенадцать Мне планка преградила путь наверх. Я признаюсь вам, как на духу: Такова вся спортивная жизнь, - Лишь мгновение ты наверху - И стремительно падаешь вниз. Но съем плоды запретные с древа я, И за хвост подергаю славу я. У кого толчковая - левая, А у меня толчковая - правая! Разбег, толчок... Свидетели паденья Свистят и тянут за ноги ко дну. Мне тренер мой сказал без сожаленья: "Да ты же, парень, прыгаешь в длину! У тебя - растяженье в паху; Прыгать с правой - дурацкий каприз, - Не удержишься ты наверху - Ты стремительно падаешь вниз". Но, задыхаясь словно от гнева я, Объяснил толково я: главное, Что у них толчковая - левая, А у меня толчковая - правая! Разбег, толчок... Мне не догнать канадца - Он мне в лицо смеется на лету! Я снова планку сбил на два двенадцать - И тренер мне сказал напрямоту, Что - начальство в десятом ряду, И что мне прополощут мозги, Если враз, в сей же час не сойду Я с неправильной правой ноги. Но я лучше выпью зелье с отравою, И над собой что-нибудь сделаю - Но свою неправую правую Я не сменю на правую левую! Трибуны дружно начали смеяться - Но пыл мой от насмешек не ослаб: Разбег, толчок, полет... И два двенадцать - Теперь уже мой пройденный этап! Пусть болит мая травма в паху, Пусть допрыгался до хромоты, - Но я все-таки был наверху - И меня не спихнуть с высоты! Я им всем показал "ху из ху", - Жаль, жена подложила сюрприз: Пока я был на самом верху - Она с кем-то спустилася вниз... Но съел плоды запретные с древа я, И за хвост подергал все же славу я, - Хоть у них толчковая - левая, Но моя толчковая - правая! 1970

x x x

Вагоны не обедают, Им перерыва нет. Вагоны честно бегают По лучшей из планет. Вагоны всякие, Для всех пригодные. Бывают мягкие, Международные. Вагон опрятненький, В нем нету потненьких, В нем все - десятники И даже сотники. Ох, степь колышется! На ней - вагончики. Из окон слышится: "Мои лимончики!.." Лежат на полочке Мешки-баллончики. У каждой сволочи Свои вагончики. Порвешь животики На аккуратненьких! - Вон едут сотники Да на десятниках! Многосемейные И просто всякие - Войдут в купейные И даже в мягкие. А кто с мешком - иди По шпалам в ватнике. Как хошь - пешком иди, А хошь - в телятнике. На двери нулики - Смердят вагончики. В них едут жулики И самогонщики. А вот теплушка та - Прекрасно, душно в ней, - На сорок туш скота И на сто душ людей. Да в чем загвоздка-то? Бей их дубиною! За одного скота - Двух с половиною. А ну-ка, кончи-ка, Гармонь хрипатая! Вон в тех вагончиках - Голь перекатная... Вестимо, тесно тут, Из пор - сукровица... Вагоны с рельс сойдут И остановятся! 1970

x x x

В тайгу! На санях, на развалюхах, В соболях или в треухах, И богатый, и солидный, и убогий. Бегут! В неизведанные чащи, - Кто-то реже, кто-то чаще, - В волчьи логова, в медвежие берлоги. Стоят! Как усталые боксеры, Вековые гренадеры - В два обхвата, в три обхвата и поболе. И я Воздух ем, жую, глотаю, Да я только здесь бываю - За решеткой из деревьев - но на воле. 1970

x x x

Нараспашку - при любой погоде, Босиком хожу по лужам и росе. Даже конь мой иноходью ходит, Это значит - иначе, чем все. Я иду в строю всегда не в ногу, Сколько раз уже обруган старшиной. Шаг я прибавляю понемногу, И весь строй сбивается на мой. Мой кумир - на рынке зазывалы, Каждый хвалит свой товар вразвес. Из меня не выйдет запевалы - Я пою с мелодией вразрез. Знаю, мне когда-то будет лихо, Мне б заранее могильную плиту. На табличке "Говорите тихо!" Я второго слова не прочту. "Говорите тихо!" Как хотите, - Я второго слова не терплю, Я читаю только - "Говорите" - И, конечно, громко говорю. Из двух зол - из темноты и света - Люди часто выбирают темноту, Мне с любимой наплевать на это, Мы гуляем только на свету. Ах, не кури, когда не разрешают, Закури, когда невмоготу. Не дури, когда не принимают Наготу твою и немоту! 1970

Бег иноходца

Я скачу, но я скачу иначе, - По камням, по лужам, по росе. Бег мой назван иноходью - значит: По-другому, то есть - не как все. Мне набили раны на спине, Я дрожу боками у воды. Я согласен бегать в табуне - Но не под седлом и без узды! Мне сегодня предстоит бороться, - Скачки! - я сегодня фаворит. Знаю, ставят все на иноходца, - Но не я - жокей на мне хрипит! Он вонзает шпоры в ребра мне, Зубоскалят первые ряды... Я согласен бегать в табуне, Но не под седлом и без узды! Нет, не будут золотыми горы - Я последним цель пересеку: Я ему припомню эти шпоры - Засбою, отстану на скаку!.. Колокол! Жокей мой "на коне" - Он смеется в предвкушенье мзды. Ох, как я бы бегал в табуне, - Но не под седлом и без узды! Что со мной, что делаю, как смею - Потакаю своему врагу! Я собою просто не владею - Я прийти не первым не могу! Что же делать? Остается мне - Вышвырнуть жокея моего И бежать, как будто в табуне, - Под седлом, в узде, но - без него! Я пришел, а он в хвосте плетется - По камням, по лужам, по росе... Я впервые не был иноходцем - Я стремился выиграть, как все! 1970

Баллада о брошенном корабле

Капитана в тот день называли на ты, Шкипер с юнгой сравнялись в талантах; Распрямляя хребты и срывая бинты, Бесновались матросы на вантах. Двери наших мозгов Посрывало с петель В миражи берегов, В покрывала земель, Этих обетованных, желанных - И колумбовых, и магелланных. Только мне берегов Не видать и земель - С хода в девять узлов Сел по горло на мель! А у всех молодцов - Благородная цель... И в конце-то концов - Я ведь сам сел на мель. И ушли корабли - мои братья, мой флот, - Кто чувствительней - брызги сглотнули. Без меня продолжался великий поход, На меня ж парусами махнули. И погоду и случай Безбожно кляня, Мои пасынки кучей Бросали меня. Вот со шлюпок два залпа - и ладно! - От Колумба и от Магеллана. Я пью пену - волна Не доходит до рта, И от палуб до дна Обнажились борта, А бока мои грязны - Таи не таи, - Так любуйтесь на язвы И раны мои! Вот дыра у ребра - это след от ядра, Вот рубцы от тарана, и даже Видны шрамы от крючьев - какой-то пират Мне хребет перебил в абордаже. Киль - как старый неровный Гитаровый гриф: Это брюхо вспорол мне Коралловый риф. Задыхаюсь, гнию - так бывает: И просоленное загнивает. Ветры кровь мою пьют И сквозь щели снуют Прямо с бака на ют, - Меня ветры добьют: Я под ними стою От утра до утра, - Гвозди в душу мою Забивают ветра. И гулякой шальным все швыряют вверх дном Эти ветры - незваные гости, - Захлебнуться бы им в моих трюмах вином Или - с мели сорвать меня в злости! Я уверовал в это, Как загнанный зверь, Но не злобные ветры Нужны мне теперь. Мои мачты - как дряблые руки, Паруса - словно груди старухи. Будет чудо восьмое - И добрый прибой Мое тело омоет Живою водой, Моря божья роса С меня снимет табу - Вздует мне паруса, Словно жилы на лбу. Догоню я своих, догоню и прощу Позабывшую помнить армаду. И команду свою я обратно пущу: Я ведь зла не держу на команду. Только, кажется, нет Больше места в строю. Плохо шутишь, корвет, Потеснись - раскрою! Как же так - я ваш брат, Я ушел от беды... Полевее, фрегат, - Всем нам хватит воды! До чего ж вы дошли: Значит, что - мне уйти?! Если был на мели - Дальше нету пути?! Разомкните ряды, Все же мы - корабли, - Всем нам хватит воды, Всем нам хватит земли, Этой обетованной, желанной - И колумбовой, и магелланной! 1970

Охота на кабанов

Грязь сегодня еще непролазней, Сверху мразь, словно бог без штанов, - К черту дождь - у охотников праздник: Им сегодня стрелять кабанов. Били в ведра и гнали к болоту, Вытирали промокшие лбы, Презирали лесов позолоту, Поклонялись азарту пальбы. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, - Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. Кабанов не тревожила дума: Почему и за что, как в плену, - Кабаны убегали от шума, Чтоб навек обрести тишину. Вылетали из ружей жаканы, Без разбору разя, наугад, - Будто радостно бил в барабаны Боевой пионерский отряд. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, - Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. Шум, костер и тушенка из банок, И "охотничья" водка - на стол. Только полз присмиревший подранок, Завороженно глядя на ствол. А потом - спирт плескался в канистре, Спал азарт, будто выигран бой: Снес подранку полчерепа выстрел - И рога протрубили отбой. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, - Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. Мне сказали они про охоту, Над угольями тушу вертя: "Стосковались мы, видно, по фронту, - По атакам, да и по смертям. Это вроде мы снова в пехоте, Это вроде мы снова - в штыки, Это душу отводят в охоте Уцелевшие фронтовики..." Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, - Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. 1970

x x x

Комментатор из своей кабины Кроет нас для красного словца, - Но недаром клуб "Фиорентины" Предлагал мильон за Бышевца. Что ж, Пеле, как Пеле, Объясняю Зине я, Ест Пеле крем-брюле, Вместе с Жаирзинио. Муром занялась прокуратура, - Что ему - реклама! - он и рад. Здесь бы МУР не выбрался из МУРа - Если б был у нас чемпионат. Я сижу на нуле, - Дрянь купил жене - и рад. А у Пеле - "шевроле" В Рио-де-Жанейро. Может, не считает и до ста он, - Но могу сказать без лишних слов: Был бы глаз второй бы у Тостао - Он вдвое больше б забивал голов. Что ж, Пеле, как Пеле, Объясняю Зине я, Ест Пеле крем-брюле, Вместе с Жаирзинио. Я сижу на нуле, - Дрянь купил жене - и рад. А у Пеле - "шевроле" В Рио-де-Жанейро. 1970

x x x

Не покупают никакой еды - Все экономят вынужденно деньги: Холера косит стройные ряды, - Но люди вновь смыкаются в шеренги. Закрыт Кавказ, горит "Аэрофлот", И в Астрахани лихо жгут арбузы, - Но от станка рабочий не уйдет, И крепнут все равно здоровья узы. Убытки терпит целая страна, Но вера есть, все зиждется на вере, - Объявлена смертельная война Одной несчастной, бедненькой холере. На трудовую вахту встал народ В честь битвы с новоявленною порчей, - Но пасаран, холера не пройдет, Холере - нет, и все, и бал окончен! Я погадал вчера на даму треф, Назвав ее для юмора холерой, - И понял я: холера - это блеф, Она теперь мне кажется химерой. Во мне теперь прибавилось ума, Себя я ощущаю Гулливером, Ведь понял я: холера - не чума, - У каждого всегда своя холера! Уверен я: холере скоро тлеть. А ну-ка - залп из тысячи орудий! Вперед!.. Холерой могут заболеть Холерики - несдержанные люди. 1970

Песня про первые ряды

Была пора - я рвался в первый ряд, И это все от недопониманья, - Но с некоторых пор сажусь назад: Там, впереди, как в спину автомат - Тяжелый взгляд, недоброе дыханье. Может, сзади и не так красиво, Но - намного шире кругозор, Больше и разбег, и перспектива, И еще - надежность и обзор. Стволы глазищ - числом до десяти - Как дуло на мишень, но на живую, - Затылок мой от взглядов не спасти, И сзади так удобно нанести Обиду или рану ножевую. Может, сзади и не так красиво, Но - намного шире кругозор, Больше и разбег, и перспектива, И еще - надежность и обзор. Мне вреден первый ряд, и говорят - От мыслей этих я в ненастье ною. Уж лучше - где темней - последний ряд: Отсюда больше нет пути назад, А за спиной стоит стена стеною. Может, сзади и не так красиво, Но - намного шире кругозор, Больше и разбег, и перспектива, И еще - надежность и обзор. И пусть хоть реки утекут воды, Пусть будут в пух засалены перины - До лысин, до седин, до бороды Не выходите в первые ряды И не стремитесь в примы-балерины. Может, сзади и не так красиво, Но - намного шире кругозор, Больше и разбег, и перспектива, И еще - надежность и обзор. Надежно сзади, но бывают дни - Я говорю себе, что выйду червой: Не стоит вечно пребывать в тени - С последним рядом долго не тяни, А постепенно пробивайся в первый. Может, сзади и не так красиво, Но - намного шире кругозор, Больше и разбег, и перспектива, И еще - надежность и обзор. 1970

Черное золото

Не космос - метры грунта надо мной, И в шахте не до праздничных процессий, - Но мы владеем тоже внеземной - И самою земною из профессий! Любой из нас - ну чем не чародей?! Из преисподней наверх уголь мечем. Мы топливо отнимем у чертей - Свои котлы топить им будет нечем! Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. Да, сами мы - как дьяволы - в пыли, Зато наш поезд не уйдет порожний. Терзаем чрево матушки-Земли - Но на земле теплее и надежней. Вот вагонетки, душу веселя, Проносятся, как в фильме о погонях, - И шуточку "Даешь стране угля!" Мы чувствуем на собственных ладонях. Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. Воронками изрытые поля Не позабудь - и оглянись во гневе, - Но нас, благословенная Земля, Прости за то, что роемся во чреве. Не бойся заблудиться в темноте И захлебнуться пылью - не один ты! Вперед и вниз! Мы будем на щите - Мы сами рыли эти лабиринты! Взорвано, уложено, сколото Черное надежное золото. 1970

Маски

Смеюсь навзрыд - как у кривых зеркал, - Меня, должно быть, ловко разыграли: Крючки носов и до ушей оскал - Как на венецианском карнавале! Вокруг меня смыкается кольцо - Меня хватают, вовлекают в пляску, - Так-так, мое нормальное лицо Все, вероятно, приняли за маску. Петарды, конфетти... Но все не так, - И маски на меня глядят с укором, - Они кричат, что я опять - не в такт, Что наступаю на ногу партнерам. Что делать мне - бежать, да поскорей? А может, вместе с ними веселиться?.. Надеюсь я - под масками зверей Бывают человеческие лица. Все в масках, в париках - все как один, - Кто - сказочен, а кто - литературен... Сосед мой слева - грустный арлекин, Другой - палач, а каждый третий - дурень. Один - себя старался обелить, Другой - лицо скрывает от огласки, А кто - уже не в силах отличить Свое лицо от непременной маски. Я в хоровод вступаю, хохоча, - Но все-таки мне неспокойно с ними: А вдруг кому-то маска палача Понравится - и он ее не снимет? Вдруг арлекин навеки загрустит, Любуясь сам своим лицом печальным; Что, если дурень свой дурацкий вид Так и забудет на лице нормальном?! Как доброго лица не прозевать, Как честных угадать наверняка мне? - Они решили маски надевать, Чтоб не разбить свое лицо о камни. Я в тайну масок все-таки проник, - Уверен я, что мой анализ точен: И маски равнодушия у них - Защита от плевков и от пощечин. 1970

x x x

Вот я вошел, и дверь прикрыл, И показал бумаги, И так толково объяснил Зачем приехал в лагерь!.. Начальник - как уключина: Скрипит - и ни в какую. "В кино мне роль поручена, - Опять ему толкую. И вот для изучения - Такое ремесло - Имею направление. Дошло теперь?" - "Дошло! Вот это мы приветствуем! Чтоб было, как с копирки, - Еще бы вам под следствием Полгодика в Бутырке, Чтоб ощутить затылочком, Что чуть не расстреляли, Потом по пересылочкам... Тогда бы вы сыграли!" Внушаю бедолаге я Настойчиво, с трудом: "Мне нужно - прямо с лагеря, Не бывши под судом". "Да вы ведь знать не знаете, За что вас осудили. Права со мной качаете, А вас еще не брили". "Побреют! - рожа сплющена, Но все же знать желаю, - А что уже упущено - Талантом наверстаю..." "Да что за околесица? - Опять он возражать. - Пять лет в четыре месяца, Экстерном, так сказать?" Он даже шаркнул мне ногой (Для секретарши Светы): "У нас, товарищ дорогой, - Не университеты. У нас не выйдет с кондачка Из ничего - конфетка. Здесь - от звонка и до звонка, У нас не пятилетка. Так что, давай-ка ты, валяй!.. Какой с артиста толк? У нас своих - хоть отбавляй," - Сказал он и умолк. Я снова вынул пук бумаг, Ору до хрипа в глотке: Мол, не имеешь права, враг, - Мы здесь не в околотке! Мол, я начальству доложу, Оно, мол, разберется!.. Я стервенею, в роль вхожу, А он, гляжу, - сдается. Я в раже, удержа мне нет, Бумагами трясу: "Мне некогда сидеть пять лет - Премьера на носу!" {1970}

Песенка киноактера

Словно в сказке, на экране - И не нужен чародей - В новом фильме вдруг крестьяне Превращаются в князей! То купец - то неимущий, То добряк - а то злодей, - В жизни же - почти непьющий И отец восьми детей. Мальчишки, мальчишки бегут по дворам, Загадочны и голосисты. Скорее! Спешите! Приехали к вам Живые киноартисты! Но для нашего для брата, Откровенно говоря, Иногда сыграть солдата Интересней, чем царя. В жизни все без изменений, А в кино: то бог, то вор, - Много взлетов и падений Испытал киноактер. Мальчишки, мальчишки бегут по дворам, Загадочны и голосисты. Скорее! Спешите! Приехали к вам Живые киноартисты! Сколько версий, сколько спора Возникает тут и там! Знают про киноактера Даже больше, чем он сам. И по всюду обсуждают, И со знаньем говорят - Сколько в месяц получает И в который раз женат. Мальчишки, мальчишки - не нужно рекламы - Загадочны и голосисты. Скорее! Спешите! Приехали к вам Живые киноартисты! Хватит споров и догадок - Дело поважнее есть. Тем, кто до сенсаций падок, Вряд ли интересно здесь. Знаете, в кино эпоха, Может пролететь за миг. Люди видят нас, но - плохо То, что мы не видим их. Вот мы и спешим к незнакомым друзьям - И к взрослым, и к детям, - На вас посмотреть, - все, что хочется вам, Спросите - ответим! 1970

x x x

Здесь лапы у елей дрожат на весу, Здесь птицы щебечут тревожно - Живешь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Пусть черемухи сохнут бельем на ветру, Пусть дождем опадают сирени, - Все равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели! Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света, - И думаешь ты, что прекраснее нет, Чем лес заколдованный этот. Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, - Все равно я отсюда тебя заберу В светлый терем с балконом на море! В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно, Когда я тебя на руках унесу Туда, где найти невозможно? Украду, если кража тебе по душе, - Зря ли я столько сил разбазарил?! Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял! 1970

Свой остров

Отплываем в теплый край навсегда. Наше плаванье, считай, - на года. Ставь фортуны колесо поперек, Мы про штормы знаем все наперед. Поскорей на мачту лезь, старик! - Встал вопрос с землей остро, - Может быть, увидишь материк, Ну а может быть - остров. У кого-нибудь расчет под рукой, Этот кто-нибудь плывет на покой. Ну а прочие - в чем мать родила - Не на отдых, а опять - на дела. Ты судьбу в монахини постриг, Смейся ей в лицо просто. У кого - свой личный материк, Ну а у кого - остров. Мне накаркали беду с дамой пик, Нагадали, что найду материк, - Нет, гадалка, ты опять не права - Мне понравилось искать острова. Вот и берег призрачно возник, - Не спеша - считай до ста. Что это, тот самый материк Или это мой остров?.. 1970

Last-modified: Thu, 27 Jan 2000 19:05:32 GMT
World LibraryРеклама в библиотекеБиблиотека не предназначена для детей! Проект Либмонстра, партнеры БЦБ - Украинская цифровая библиотека и Либмонстр Россия https://database.library.by