На главную | Поиск
Вы находитесь в Хранилище файлов Белорусской цифровой библиотеки

Сергей Кузнецов. Жизнь по инерции


© Copyright Сергей Викторович Кузнецов, перевод 620067, Екатеринбург, ул. Уральская, 60 - 68. Тел.41-18-47. E-mail: sergsmith@dialup.mplik.ru

Не знаю...

Ой, пришла!.. Я не ждал. Я поел чесноку. Я не ждал - как же так? Я не знаю... Что же делать теперь? Я не знаю, братва, Я не знаю, не знаю, не знаю... Значит, сексу не будет. Целоваться ведь как? Значит, сексу не будет, Не будет, не будет... Что же делать, братва, Я не знаю теперь, Я не знаю, не знаю, не знаю... Этот запах предательский Выест глаза... Этот запах предательский Выдаст меня, Выдаст, выдаст меня, это точно... Я не знаю сейчас, Что мне делать, братва, Я не знаю, не знаю, не знаю... Может плюнуть на все? Завалить ее враз, Трахать, трахать, а вдруг?.. Я не знаю... Я не знаю, братва, Что мне делать сейчас, Я не знаю, не знаю, не знаю... Вот, ушла, покрутив у виска... Боже, что это значит? Как мне жить без нее? Я не знаю, братва, Я не знаю, не знаю, не знаю... 25 августа 1996 года

Под дождем...

Сегодня я понял - все сбылось!!! Не зря, ой не зря я боялся... Стеклянные глаза разбились... Язык деревянный сломался... Ты говоришь, ни в чем не виновата? Я не слышу. В ушах моих - вата... Ну что ж, постоим под дождем! Пока промокнем, подождем... И разойдемся кто куда, Чтобы не встретится НИ - КО - ГДА... Лица не скроет отчуждения вуаль... Ударь еще больнее! Ну, ударь! Говорят, о двух концах остры ножи, Но я спокоен, а ты дрожишь... Быть может, потому пишу стихи я, Что поэзия - та же стихия... Ну что ж, постоим под дождем! Пока промокнем, подождем... И разойдемся кто куда, Чтобы не встретится НИ - КО - ГДА... Тормозных колодок свист и скрежет... Где же ты, счастье? Где же?.. Этот дождь. Этот ветер. Ненастье. Это - счастье, да-да, это счастье!.. Я, как и прежде, окрыляюсь неудачами... Катитесь к черту все с машинами и дачами!.. 21 октября 1988 года.

Глаза.

Что бы я не сделал и что бы не сказал, Мне кажется, за мною Всегда следят глаза, - Чтобы я не сделал и чтобы не сказал, Всегда за мною следят глаза. А глаза - чужие, странные... Ба! Да они ж, наверно, чужестранные! И тут меня осенило... Да это же, братцы, шизофрения... Психику я не нарушал - Она сама меня нарушила... Разве стена имеет глаза? Или же только уши? И вдруг я услышал:"Идиот! Стена имеет даже рот!" А глаза такие страшные, Сверлят буравчиком стены домашние. Мой язык прилипает к губе... Так это же, братцы...КеГеБе-е-е! Я прощаюсь с родными и близкими. Я поднимаю руки и сдаюсь, Но как, пораженный, стоял до этого, Так и стоять остаюсь... Стоять - не сидеть. Постою. Это классно, Что у нас в Союзе гласность! 18 января 1988 года

Исповедь "совка".

Мне всучили награду плебея, Медаль патриота "Вру не краснея". Как я упивался своею закваской И как напивался какой-то - тьфу! - краски. Но даже и пьяным я был очень горд, Что за спиною не крылья, а горб... В голове было пусто, в карманах - тоже, Что стало видно по глупой роже... Под знаменем нашим, красным как рак, Стою угловато, круглый дурак... А сколько же было разных иллюзий! Да вышли с водою в открытые шлюзы! Мы оказались пешками в игре, Деревянными пешками при шахматном дворе. Какие тут к черту правила игры - Последняя пешка на месте туры. Все та же пешка - в роли короля, Свои же фигуры рубит зазря... Под знаменем нашим, красным как рак, Стою угловато, круглый дурак... Стало горько, что живем несладко. Шли к изобилию, да вышла накладка. В обноски одеты сиротские детки, - Остатки-то сладки, да объедки - едки! Когда экономика зашла в тупик, Система рушится с поднятием фиг... Если ногами стоим на обломках, Значит, есть в механизме поломка... Под знаменем нашим, красным как рак, Стою угловато, круглый дурак... 13 декабря 1988 года

Этот город...

Я шел по проспекту, бродяга бездомный, ревниво смотрел на большие дома, и думал с отчаяньем, что город - огромный, а мест в нем свободных - нема... Вот Дом книги, а вот - Дом одежды, где нет ни книг и ни одежды сроду, только нет нигде Дома надежды... Зато есть классный Дом моды! Мне не нравится этот город, но теперь мне не выбирать: в этом городе я родился, значит, в нем мне и умирать... Ваш чертов город я с детства знаю, но до сих пор он мне не знаком: с домами, которые всегда запирают, и ртами, которые всегда под замком, с дорогами, которые от грязи липки, с руками, к которым прилипла печать, этот город возник по ошибке, как будто бы пьяной бабой зачат... Мне не нравится этот город, но теперь мне не выбирать: в этом городе я родился, значит, в нем мне и умирать... Я мог бы уехать хоть в Сан-Франциско, но и этот вариант - нулевой, рабским клеймом - штамп о прописке, и не в паспорте - на коже живой. Друзья и соседи - тесные стены, закрыт потолком, как гробовой доской, но под кожей пульсируют вены - движению противопоказан покой!..

Сон Веры Павловны.

Вере Павловне снится странный сон: Синим кобальтом покрыт небосклон, На нем из желтого кадмия круг, И изумрудные травы вокруг - целый луг... Чудное пение божественных сирен Манит, завлекая в сладкий плен, Но, захочешь уйти не дадут: Красные тени стоят там и тут - ждут... Вернись скорей, Вера Павловна! Вернись назад, Вера Павловна! Вера Павловна, вернись скорей, Вернись назад, в мир людей! Выстроены в ряд хрустальные дворцы, В них сидят взаперти их творцы, А из слоновой кости замки Вырастают как грибы-поганки - из ямки... Ах, а это!? Куда не ступи, Вместо асфальта - золотой настил! Но, захочешь уйти, - не дадут: Красные тени стоят там и тут - ждут...

2000 год от Р.Х.

Кто предписал для всех один закон? Кто предсказал, что делать не надо? Закон для всех похож на загон, В который кнутом загоняют стадо. И те, что всегда толпятся у трона, Те, что несут подол красной мантии, Сами придумали для нас закон, Листая учебник по хиромантии. Каждый - художник, и каждый - поэт, Каждый - философ, и каждый - мечтатель, Каждый - талантлив, но, наконец, Каждый - поэт, но не каждый - творец... Цепляясь конечностями за бесконечность, Боги - даже те, кто с верой не знакомы, И каждый в себе культивирует вечность, Каждый живет по своим законам... Но я виноват - я нарушил код... Я виноват - я убил в себе святого... Я погубил себя в двухтысячный год От Рождества Христова...

Твое лицо в ночном окне...

Недолги были наши встречи, Но до сих пор живет во мне Твое лицо в прощальный вечер, Твое лицо в ночном окне... Прости! - ты заклинала про себя. Шептали губы при луне. И я простил. Но не тебя. Твое лицо в ночном окне. Я весь в черном. Ты вся в белом. На моем теле раны, нанесенные мелом. На твоем теле раны, нанесенные углем, Но, слившись в сером цвете, мы умрем... Уже прошло немало лет... Передо мною, как во сне, Встает единственный твой след, Твое лицо в ночном окне. Рукой смахнула ты слезу. Прощай! - сквозь боль сказала мне. Теперь я в поездах везу Твое лицо в ночном окне. Недолги были наши встречи, Но до сих пор живет во мне Твое лицо в прощальный вечер, Твое лицо в ночном окне...

Жизнь по инерции.

Жизнь большого города - огни... В них - его рождение и... гордость... А я уже считаю дни... Уходит молодость... Уходит молодость... Я провожал надежды как цветы На могилы проходящих лет... Есть только неосуществимые мечты... Осуществимых - в мире нет!.. Где живут тебя любившие? Где они?.. Где их дома?.. Холодные... Чужие... Бывшие... Жизнь маленькой деревни - тьма...

В пригородной электричке...

В пригородной электричке Как сильно бываешь рад, Когда заметишь по привычке Чей-то мимолетный взгляд... И на душе опять светло... Забываешь о грязной погоде... Только бы людей к тебе влекло, И тогда не страшны все невзгоды. А потом ты идешь по дорожке, Наступая на мутные лужи, Говоря: "Ты ошибся, Сережка, Здесь ты никому не нужен..."

Шла проститутка по бульвару...

Шла проститутка по бульвару С безумно влюбленным вдовцом. Впервые ее тело было не товаром, А голова была не продавцом. Он сказал, что полюбил ее серьезно. Он сказал, что захотел на ней женится. Она не верила. Зажить безслезно - Такое не могло ей даже сниться. Такого отношения к своей особе Она не знала с самого детства... Лишь к ненависти, ко вражде и злобе Ее учили с малолетства... Но со звоном разбивались слезы, Падая на камень мостовой, Когда он говорил, даря ей розы: "До гробовой доски я - твой!" После слов шутник хваленый Начал обнимать ее неистово, И иссяк родник соленый - Единственное, что в ней было чистого. Глупый день прошел и ночь настала. Радость перешла в тупую боль. Насыщенная влага - в состояние кристалла. Глядите! На дороге - соль!..

Всю жизнь нести тяжелое бремя...

Всю жизнь нести тяжелое бремя. Нести... А потом упасть... Мы живем, убивая время, Но и время убъет нас... Но сколько бы не осталось лет, Сколько - праздничных дат, Вместе с тобою мы встретим рассвет, И вместе с тобою - закат... А если я раньше умру, то что ж, Не надо, не плачь! Тише! Я стану водой, которую ты пьешь, Воздухом, которым ты дышишь!..

Кукушкин.

Временами мучает изжога От прочитанного всего, Иногда устаешь от чужого, Хочется - своего... Кесарю - кесарево, богу - богово, А мне - всего-то ничего, Пусть бездарного, пусть убогого, Но, все-таки, своего... Я не Лермонотов, не Пушкин, Я блотной поэт Кукушкин... Иногда устаешь от чтения - Жизнь кипит там и тут, И требуется максимум терпения - Прочесть очередной талмуд. Жизнь - интереснейшая книга, В сотни раз интересней всех книг, Написанных когда-либо И пишущихся в этот миг. Я не Лермонтов, не Пушкин, Я блотной поэт Кукушкин... И я, ненаписанная книга, Строчки рук поднимаю вверх: Я либо не пишу стихов, либо Вырвываю оголенный нерв...

Last-modified: Wed, 21 Jan 1998 06:22:05 GMT
World LibraryРеклама в библиотекеБиблиотека не предназначена для детей! Проект Либмонстра, партнеры БЦБ - Украинская цифровая библиотека и Либмонстр Россия https://database.library.by