Михаил Войтенко. А то!

На главную | Поиск
Вы находитесь в Хранилище файлов Белорусской цифровой библиотеки

Не могу сказать, что все это исключительно фантазия. На написание
подобного меня вдохновило пребывание у нас в гостях одной девицы из России
-- вот про это я позже напишу, там роман можно состряпать. Девица сейчас в
ЮАР, тусуется, так сказать, на раутах с министрами и послами. Она и ее
небольшая история крайне интересны, на мой взгляд. И даже поучительны. Но о
ней чуть позже.

А ТО!

Был обычный лосанжелесский день. Светило предзакатное солнце, с трудом
висели в небе редкие тучки, пальмы с тоской вспоминали Сахару, а все живое
стремилось уползти в тень, желательно кондиционированную. Мрачноватого вида
автобус нехотя подполз к перекрестку и замер на огонь светофора. В автобусе
сидели крепкие ребята, количеством 8, и водитель, к делу практически не
имевший отношения. За исключением вождения. Ребята были из группы
специального назначения СВАТ, и возвращались в расположение группы после
отработки очередной задачи по уничтожению терроризма. Задачу, хотя и с
трудом, но выполнили, а потому все предвкушали заслуженный отдых. О
терроризме, за исключением тренировок и многочисленных спецкурсов, никто в
автобусе не имел никакого понятия. Вот почему, когда к автобусу подошла
молодая и неприлично красивая, по сравнению с подавляющим большинством
местного женского населения, девица, и вдруг постучала в дверь, все
пассажиры автобуса хотя и насторожилась, но отнюдь не там и не так, как
предписывалось инструкциями. Облик девицы, одежда и общая ухоженность
оставляли желать гораздо лучшего, производя впечатление когда-то красивого,
дорогого и мощного спортивного авто, конфискованного для нужд передовых
частей американских войск в операции "Буря в пустыне", и сразу после победы
заброшенного на улицы Лос-Анжелеса, без ремонта и даже помывки. И все-таки
красота и мощь чувствовались, буквально излучались -- дело было за ремонтом
и помывкой. Девица задергала руками и начала гримасничать, всем видом
показывая, что у нее что-то очень не в порядке и ей требуется помощь. Шофер
не выдержал первый, дверь открылась. Девица влетела внутрь, выхватила
пистолет и закричала что-то неразборчивое -- как потом выяснили специалисты,
матом. Крыла матом все подряд и ничего не требовала. Спецназ не растерялся,
головокружительный прыжок и отточенный прием сержанта припечатали девицу к
полу, пистолет взлетел вверх и был тут-же подхвачен другими, после чего все
немного успокоились и вопросительно уставились на девицу. Очутившись на
полу, девушка обрела и какое-то странное спокойствие, и более того -- начала
весьма ехидно ухмыляться. Наконец, она заговорила -- на очень хорошем, в
плане словарного запаса, грамматики и нелитературных выражений, английском,
хотя и с невероятно гнусным акцентом, буквально режущем уши. "Ну что
вылупились? Терроризм в Лос-Анжелесе уничтожен? Ха! Детки, посмотрите
пистолетик." Пистолетик посмотрели -- он был игрушечный, модель для
коллекционеров, и не мог стрелять ни водой, ни даже пластмассовыми шариками.
"А теперь" --захихикала девица -- "пусть тот из вас, кто понимает в
фейерверках, подойдет поближе и возьмет мою сумку. В сумке кусочек такой
пластилина -- пусть посмотрит и скажет, что это". Специалист отшатнулся -- а
девица победно заржала:"Вот именно, пластиковая взрывчатака СИ4 модификация
АМБЕЦ 98, у вас такая только в планах есть. Чуть слабее ядерной бомбы.
Детонирует от электрозаряда слабой мощности, типа искры или зубовного
скрежета. А теперь пусть очкастый залезет ко мне в рот -- очками!, и
посмотрит на левый задний клык внизу и вверху. Видишь? Задрожал -- видишь,
значит. В зубах выходы от проводков. Щелкну зубами -- и пошла реакция.
Теперь загляни за пазуху, не бойся. Так вот за пазухой -- только малая
часть. На мне навьючено 14 целых, сорок три сотых килограмма -- в фунты сами
переводите. Основное, кобели, запрятано так, что найти можно только с
помощью "Справочника гинеколога" Издание последнее и дополненное. Теперь
прониклись?" Теперь все и все поняли и робко потупили взоры. Сержант
прочистил горло и хрипло шепнул: "Что дальше?" "Вот это уже ближе к делу" --
одобрила девица. "Спокойно едем дальше, в общем направлении аэропорта, и не
думаем о подвигах. Слушаем меня и немедленно исполняем. Смотрим в окна и
любуемся закатом. Усвоили?" Спецназ затоптался на месте и не торопился
расходиться, перебрасываясь нехорошими взглядами. "Вы чего это, сопливые? На
Арлингтонское кладбище торопитесь?" -- удивилась красотка. "Цыкну зубом --
вас с вениками по всему городу будут сметать." Спецназ горестно вздохнул и
расселся по местам. "Теперь слушай команду -- свяжитесь со всеми подряд,
обрисуйте ситуацию. Едем в аэропорт, к нашему приходу чтобы там ни одной
живой души! Кроме спецов вроде вас, журналистов и властей, кто у вас там в
таких случаях. Там я устрою пресс-конференцию и расскажу все!" -- девушка
вдруг всхлипнула. "Америка содрогнется! А потом выставлю свои скромные
требования". "Понятно" -- вздохнул сержант. "Чего тебе понятно, козел?" --
красотка злобно цыкнула зубом. Все вздрогнули. "Я сочувственно" -- извинился
сержант. "Ну-ну, сочувствуй" -- смилостивилась она, -- "это пока можно".
"Так-так" -- бормотал ответственный за связь, лихорадочно связываясь со
всеми секретными адресами -- "ЭФ -- БИ -- АЙ само собой, а вот СИ -- АЙ --
ЭЙ, с ними как? Вызывать, что-ли?" -- связист обернулся к террористке. "А
что-ж, вызывай" -- охотно согласилась та. "Всех зови, у меня на всех хватит"
-- и хихикнула. Все опять вздрогнули. "Вы не трепещите, доберемся до места,
вам команда вольно и разойтись, вы свою задачу выполнили. Для меня."
Автобус медленно вкатил на территорию аэропорта, сопровождаемый, как
водится, дюжиной полицейских и прочих машин. Вокзал был пуст, за исключением
представителей властей, различных ответственных органов, специалистов
разного профиля -- от карате-до-фулл-контакт до саперов и гинекологов, и
журналистов. Вокзал, то есть, был полон. Но гражданских лиц в лице
пассажиров, как и обещалось, не было. Девица смело вышла из автобуса,
поблагодарила группу особого назначения и проследовала в здание, где
взобралась на импровизированный подиум. Никаких попыток остановить ее,
пристрелить или другими способами обезножить или обеззубить, не было.
Спецназ постарался, в деталях описывая адскую схему ее заминирования. "Итак"
-- начала она -- "во-первых строках, как говорится, спасибо за внимание! За
то, что нашли время покалякать. Не пожалеете, обещаю. Если вы обратили
внимание, я захватила автобус не с пассажирами и не со школьниками, и
потребовала эвакуировать аэропорт. Обратили?" "Обратили" вразнобой
подтвердило пестрое собрание. "Да, я такая. Лишнего мне не надо. Ни жертв,
ни там требований. Сразу говорю -- Палестину освобождать не надо. Израиль
можно не бомбить. НАТО пусть себе остается, и всех террористов из всех тюрем
мира тоже можете не выпускать. Миллиард выкупа мне тоже ни к чему, я не
дура. И даже миллион. Но ежели что, вот это вот здание взорву к чертовой
матери. Без вас. Жертвы мне тоже ни к чему, даже если жертвам по долгу
службы положено. Жертв не будет!!!" -- торжественно провозгласила девушка.
"А вот за вокзальчик и еще кое за что придется заплатить, уж сорри, как
говорится. Опять же, не вам и не правительству. Интересно я говорю?" "Да уж,
есть немного" -- ответило собрание, уже гораздо дружнее. "Ха, то ли еще
будет! Значит так -- я говорю все, с самого начала, а вы внимательно
слушаете. После всего я вас спрошу, права я или нет, и если вы скажете, что
нет, я тут-же отдамся саперам, а потом всем прочим, и, как говорится, пусть
судят меня сурово, но справедливо самые гуманные в мире присяжные!" Собрание
не на шутку заинтриговалось и охотно приняло ее условия. Поначалу
бездействующие операторы вовсю вертели видеокамерами, журналисты потрясали
микрофонами и воки-токи, непонятно откуда взявшиеся личности в комбинезонах
устанавливали софиты, еще какие-то приспособления, стулья и столы с легкими
закусками и пока легкими напитками. Девушка уже по хозяйски распоряжалась --
"Рассаживайтесь, гости дорогие, разговор долгий, ноги не казенные -- ну, и
чем богаты! Не обессудьте. Начнем, что-ли?"
"Зовут меня Люсьена Запалкина. Мне 28 лет, образование -- пыталась и
пытались, то есть читаю и даже пишу. Английский выучила на спор, на комплект
белья "неделька" и блок "Мальборо". Давно то есть, сейчас бы на больше
поспорила. Мой родной городок зовется Ленинск-Пизецк, и переименовывать его,
после падения горкома, не стали. А чего? Как был Ленинск, так он Пизецк и
остался. Городок широко известен в узких кругах, вон, ваши цэрэушники уже
вздрогнули. У нас главное и единственное предприятие -- фабрика по
производству дальнобойных крупнокалиберных сеялок "Выстрел Авроры". Но про
сеялки позже. Родилась, школа, подворотня -- все, как у всех. Посли 8-ми
классов пошла в профтехучилище, в 17 лет получила корочку токаря,
направление на фабрику и первый аборт. Город у нас, как город. Заводище
огромный, склады, корпуса, заборы. К заводу приляпался городок. Площадь,
ленин, всякие начальственные здания. Кварталы хрущевок -- это такие наши
кондоминиумы, в пять этажей каждый. Пока без бассейнов и спортзалов. Вместо
бассейнов и спортзалов у нас улицы. Дальше бараки идут, общаги -- это вроде
кампусов ваших, но тоже без излишеств. Сейчас коттеджи еще строят, но это
подальше, а то воняет сильно. Всем воняет, и все воняет. Завод, город,
кондоминиумы наши, бараки. Ленин -- и тот воняет, его сильно подзагадили.
Дети от него шарахаются, а взрослые привыкли. Узнают пока. На площади все
наше главное -- магазины, сейчас супермаркет еще, ресторан "Заряжай!", кафе
"Наводчик", дискотека "Пли!", пивбар "Экстракция". Наша фабрика крупнейшая в
стране и единственная в мире, клепала элитные гаубицы уникального калибра с
эксклюзивным радиусом поражения. И ничего другого наша фабрика клепать не
желает. Еще у нас есть Сеня-Страх, он держит город с одной стороны. С другой
город держат какие-то из Москвы -- не то коммунисты, не то эсэсовцы, мы
толком не знаем. А еще наш город знаменит девушками -- это у вас я такая
красивая, потому что не выделяться среди ваших, извиняюсь, женщин, можно
только одним путем -- залить лицо серной кислотой, и потом не вытираться. А
у нас я -- ну, ничего. Если ваших мужиков засунуть в наш город, они умрут от
наших девчонок раньше, чем их добьют наша экология или Сеня-Страх со своей
бригадой. Ну, уж коли ваш президент ничего лучше этой профуры Моники не
нашел... У нас бы ей дальше привокзальной площади не пойти, мелочевку
сшибать у проезжих, а у вас -- президента подцепила. Вот за что бы я
Клинтону импичмент влепила -- за морду Моники. Президент такой страны, а
любовница страшнее международного терроризма. Прошу простить, увлеклась,
по-женски. Так вот в нашем городе проблема с мужиками. Я уже про настоящих и
не говорю, я так, кобелей в виду имею. И с ними трудности! Сбесился мужик --
кто водку жрет, кто уехал, и еще новая напасть, чище пьянства -- компьютер с
Интернетом. Спишется с кем, и едет к нему девка черт знает, откуда. Своих
нет??? Еще мода -- наши так избаловались красавицами, что в моду страшные
вошли. Ну, и что у нас за жизнь? Днем завод, если работа есть, ночью
дискотека и, так сказать, приработки. Мужиков нет. Живем по общагам. Завод
работает три месяца в год, в пол-смены. И медленно дохнет. Если ему
заработать в полную силу -- через три года нашими гаубицами вооружатся все,
даже ваши уличные банды. Завалим! Что-нибудь путное выпускать -- не
дозволяет наша рабочая гордость, а вернее сказать, начальство. Хотели мы
начать выпуск уникальных утюгов, чтобы японцы к нам давились. Куда там!
Понаехала куча патриотов из Москвы, давай нас успокаивать. Мол, скоро режим
свергнем, и запустим вас на полную. В ваших гаубицах -- счастье
человечества, и его надежда. А вам -- усиленный пайки и спецснабжение
колготками и сапогами производства временно оккупированных своим-же народом
стран Прибалтики и бывшего соцлагеря. Мы, с вашими-то гаубицами, в момент
вернем и бывшие наши страны, и импортные сапоги по карточкам. Я те времена
помню, что-то не тянет. Сейчас и веселее, и вообще -- коли приспичит, я за
ночь больше заработаю, чем секретарша горкома партии -- за ударную
пятилетку. И не на сапоги из Венгрии, куда там! Ну, в общем, утюги нам
запретили. Сеня-Страх, по просьбе народа, ездил на большой сход авторитетов
России в ГосДуме. Сход Сене запретил. Сказали, попрут из воров в законе,
если гаубицы не удержит. Воткнут в одно место этот несчастный утюг, зарядят
Сеней и утюгом гаубицу и пальнут по ненавистному всему народу госдумы
ельцинскому режиму. Сеня сдался. Раз в год придет заказ, тянем эту гаубицу
три месяца, хотя можем за одну смену сляпать. Деньги за гаубицу делят
начальство, Сеня и патриоты из Москвы. Нам дают на бедность, пока ее делаем,
а потом, раз в квартал, гонят на рельсы протестовать, вот за то платят
больше, чем за гаубицу. И еще натурой -- водкой и колбасой. И еще
концертами, то что-то типа Зыкиной наедет (такая толстая, про Волгу поет и
еще про что-то), то еще чего, такое-же попсовое. Чего требуем, на рельсах,
не знаем и знать не желаем. У нас готовые плакаты и лозунги есть, как раньше
на демонстрации -- мы на них и не смотрим. Кого-то свергнуть, кому-то власть
отдать, судить и расстрелять и все остальное -- поделить. Ну, какая это
жизнь, я вас спрашиваю? Никаких перспектив. В Москву ехать, или куда
поближе? Там своих хватает. Единственное окошко -- заграница. Сеня и другое
руководство наладили наш экспорт по всему миру. Мы ваши бордели знаем лучше,
чем ваша полиция нравов. В наших общагах, в компьютерах, база данных по всем
борделям и стриптиз-шоу, а также все необходимые анкеты и заявки для
трудоустройства. Где-то раз в месяц собирается общее собрание, приходят Сеня
и наш знаменитый участковый Коля-перехватчик. Про Колю еще расскажу.
Обьявляют о новых запросах. Например -- требуются 2 блондинки стройных
спортивных, до 22-х, не более одного аборта и 2-х вензаболеваний. Кипр,
Ларнака, 3*, шоу "Многостаночница". 300 долларов в месяц плюс жилье и стол.
Чаевые -- 50 процентов. При хорошей работе и положительных отзывах в течении
5 лет -- обеспечиваются мужем (регион Средиземноморья, национальность любая,
вера тоже, доход не менее 5000 долларов в месяц, но не более 8000). Разовая
выплата за девочек -- 5 видеодвоек в общагу, учебный набор видеокассет "Курс
молодой стриптизерши", энная сумма посредникам (Сеня+Коля) и free --
противотуманные фары для джипа Сени и новая кобура для Коли. Это условия так
себе, терпимо. Не Голдвин Мейер, как говорится, но и не СПИД с гарантией.
Выбираем по графику. Поясняю -- на места так себе и неплохо -- у нас график.
На золотые места -- по жребию. На такие, где сифилис за простуду идет --
провинившихся. Жлобов, стукачек, наркоту. Я, конечно, тоже целилась, но
несколько раз очередь пропускала, чего-то жаждала, не знаю. Тут новость --
какая-то, от какого-то министерства, путевка на месяц в США, на учебу
английского. Нашим девочкам плевать, а вот детишкам начальства -- очень не
плевать. Все равно ведь на шару. Началась драчка. Я, хоть красотой среди
наших особой и не блещу, но характером -- Майк Тайсон в юбке. Засучила все,
от рукавов и ниже, и отправилась биться за Америку. Вкратце -- все наше
начальство, от кого зависело, к финалу битвы знало мои сокровенности лучше,
чем свои квартиры, я уж не говорю про жен. На жен они смотреть не могли. Тут
дело вот в чем -- наш знаменитый участковый Коля-перехватчик знаменит тем,
что он верховодит всеми женскими общагами завода, со времен незапамятных. Он
нас всех и пробует, и потом ставит оценку. Коля в женщинах и всем тем, что в
них есть, разбирается лучше, чем все ваши герои-любовники и продюсеры,
вместе взятые. Коля в этих делах ас и ходячая энциклопедия. Из любой коровы,
даже Моники, Коля секс-бомбу может сделать, и наоборот. В вашем Голливуде
ему-б цены не было. Как консультанту и играющему тренеру. И вышибале тоже.
Так вот Коля мне сказал такие слова, которых никогда никому еще не говорил,
и я хотела их вытатуировать, выбить, барельеф сделать, на том самом месте, к
которому эти слова относятся. "Твоя" -- сказал Коля, "ватрушка(он так оно
самое наше женское называет) не просто ватрушка, а наше национальное
достояние! Береги ее, и впустую не пуляй, как говорится. Бей с разбором и
наповал." Вот что сказал Коля, и если-б вы знали, кто он такой, вы-б
оценили. Коля словами не бросается, он им цену знает. Он хоть и сволочь, но
мужик. Иначе-б Сеня его убрал. Насчет слов, сволочи, мужика и почему Сеня не
убирает Колю, а заодно и что такое убрать, отвечу в конце пресс-конференции.
На все вопросы отвечу. Ну, после таких его слов, я, понятное дело, считала,
что уж чего-чего, а Америка у меня в кармане.
Начальство тоже оценило, так я сюда и попала. Директор завода дал
важнейшее задание, про которое позже, и все-бы хорошо, да дернул меня черт
поспорить с девками -- мол, просто так не вернусь. Или с мужем в Мерсе
прикачу, вещички из общаги забрать и закатить отвальную, или еще чего, но
грохот от моей поездки будет. Пустой не вернусь.
Прилетаю. На занятиях была один день, первый. Начальник курсов --
мужичок, серенький, но прыгучий. На пару часов с ним уединилась, получила
диплом об окончании с отличием, и больше там не появлялясь. Следующим
номером моей программы было близкое знакомство с простым народом Америки. С
чем-нибудь вроде адвоката, врача, или там мелкого и среднего
предпринимателя. Я, как уже говорила, твердо стою на ногах, и что такое
принц, знаю. Принцев и у нас хватает. С лапшой тоже перебоев нет. Но на
всякий случай пробежалась по Голливуду. Одного раза хватило, все поняла. Вот
чем я хуже этой кильды Джульки Бобертсон, а?"
Девица противно скрипнула зубом, все замерли, но без особого страха.
Исповедь захватила. Выпад в сторону Джульки довольно охотно восприняла и
поддержала женская часть собрания. Мужская похмыкала, но особых протестов
тоже не предьявила.
"Так вот я знаю, чем я хуже. Я не знаю главной военной тайны, а она
знает. Она знает, с кем. Если-б я знала, будьте уверены, я-б тут стояла
перед вами и давала интервью, не набитая взрывчаткой, как мать-героиня
тройней, я-б давала интервью звезды! Времени мало, связей никаких, не до
покорения Голливуда. Пошла намеченным путем -- вечеринки, бары и так далее.
Высмотрела козлика, средних лет, толст умеренно, адвокатик, очки, "Ролекс",
авто не Сенино, конечно, но сойдет, не стыдно. Позволила подойти. Голос
дрожит, пот на лбу, с трепетом заказывает мне коктейль и спрашивает, что
еще. Смотрю меню, выбираю только цены, заказываю самое дорогое. У него
"Ролекс" встал и остатки волос -- дыбом, но не сдался, заказал все. Мол,
говорит, он только это все и заказывает, он весь такой и во всем, только
самое дорогое. Ох, ну, думаю, сейчас понесет! Сейчас расскажет, как недавно
купил заводики Боинг, отметив это дело в компании Билки Гейтса, Стивки
Спилберга и небольшого букета кинозвезд, а также как ему все это надоело,
как ему хочется простой, но чистой любви с небольшими извращениями не чаще
раза в месяц, и как он был поражен, увидев меня -- потому что я ему снилась
со времен его первой мастурбации. Едем ко мне, потому что у него дома, пока
еще, его жена -- ужасная красавица и тайная любовь шестого подряд президента
США, но она не его песня. Груба и не понимает его изящных, тонких,
интеллектуальных поисков как смысла жизни, так и этих самых небольших
извращений. Мне его жену жалко, смотрю на него, слушаю, и прямо слезы на
глазах. Но не настолько все-таки жалко, чтобы этого придурка от нее уводить.
Я не святая. От него мне нужна небольшая юридическая, и не только, поддержка
-- пока я тут не обоснуюсь. Не в том дело, что собралась обосновываться, а
так -- зацепиться и потщательней принюхаться. Он, конечно, все обещает, и
тут я, не избавленная еще от иллюзий насчет американской мечты, изменяю
своему главному принципу "утром деньги, вечером стулья", и отдаюсь, дура!
Утром его выпинываю, вечером должен позвонить. Звонит. Голос опять дрожит.
Как, спрашивает, мне понравилась эта наша чудесная ночь. Терпимо, говорю,
всего два раза тошнило утром, и три -- днем. Бывало и хуже. Не обиделся
даже! Я так думаю, он просто не понял. Просится приехать. Приезжает,
привозит бутылку кислятины и веник из роз. Аж маслится. Спрашиваю, как
насчет моих дел. И тут он говорит мне, что я чего-то невозможного хочу, что
вчерашний ужин был первым таким в его жизни, что он один раз купил жене
что-то из того стола, который вчера мне накрыл, и потом жена год из дома у
него не выходила, отрабатывала. Но его любовь ко мне практически
безгранична, и он готов давать мне 50 (пятдесят) долларов в неделю!
Признаюсь, он меня ошарашил. Я со жлобами сталкивалась, но с таким! Ты,
говорю, исключение, или у вас все такие? Он в ответ -- я, мол, еще какое
исключение. Другие и коктейль-то если купят, то уже считают, что ты -- их, с
потрохами. М-да. Женщины, это правда?"
Женщины, сидящие в зале, дружно заорали, что правда -- не то слово.
Истина святая. Что здесь что ни мужик, то жлоб или извращенец, или импотент,
вот и крутятся они меж тремя соснами.
"Я так и поняла. Беру бутылку, всаживаю ему промеж рог, веником сметаю
осколки с его лысины, а потом пинком выбрасываю на лестницу. Вслед бросаю
портмоне, вытащив оттуда эти самые 50 долларов. Я не гордая, а жить надо. И
подарки покупать, нашим в общаге. Ладно, с любовью и мечтой все понятно,
решила заняться бизнесом, да и время поджимало. Меня ведь директор просил,
от лица народа и с одобрения Сени! Толкнуть нашу гаубицу тайком от Москвы,
патриотов и мордатого пролетариата госдумы. Сеня дал пару адресочков и
телефонов. Столковалась, сбила, по-нашему, стрелку, иду на встречу.
Небоскреб, офис -- все, как в кино. Впервые как в кино. Сидят -- морды,
вроде моего адвоката. Уставились, как террорист на карманную ядерную бомбу.
Так бы и сожрали. Ладно, говорю, торговцы смертью, глаза ведь выпадут, давай
о деле. Стволы берете?
Какие такие стволы?
Наши элитные стволы уникального калибра с эксклюзивным радиусом
поражения. Вы их характеристики должны знать, как ваш Кольт, назубок. Знаем,
говорят, очень уважаем и почему не купить? Купим. Каковы ваши условия?
Просты, отвечаю, и доступны даже вам. На 30 процентов дешевле мировых
цен, половина наличкой мне в чемодане, вторая -- на банковский счет завода,
секретный, оффшорной компании "Рашн фольк хандикрафт" -- "Русские народные
поделки".
Они давай галдеть, лысины чесать, пить воду и таблетки, а потом один
встает и от лица всех -- так и сяк, крайне интересно-с, но! Лицензия? Чего,
говорю? Вы что, для армии США покупаете? Так мы ее официально уже нашими
гаубицами завалили. Ваши оружейники свою мафию на нас натравливали, Сеня и
бригада полдня на них потратили. Смеху было! Ваш Дон Корлеоне, между нами, у
нас и овощного ларька бы не удержал. Не те запал и закалка. Мои бизнесмены
говорят, что конечно, гаубица им не для армии США нужна, а совсем наоборот,
для ее потенциальных врагов.
Ну и какого черта? Берите пушчонку-то, цена ведь смешная, озолотитесь.
Ой, говорят, нет. У нас так нельзя. Закон! Вы ее ведь вчерную толкнете,
вашим врагам, или торжественно, с пресс-конференцией по СНН?
Вчерную.
Так зачем лицензия, если все равно противозаконно? А у нас, мол, так
полагается -- в обход закона по закону. Опять же, мисс, вопросик насчет
гарантий.
Каких таких гарантий?
Ну, половина вперед, наличкой, в чемоданчик. А при чемоданчике -- вы,
мадмуазель. В Париж не потянет? Или еще куда? Кто вы такая?
Ну, как с такими идиотами дела иметь? Вы, говорю, рехнулись? Даже если
я из тех, что шмыгают, с чужим-то, мне жизни будет -- ровно неделя. Сеня
разнесет Париж, или еще куда вы мне посоветовали, а на остатках будет
выситься мое чучело, в назидание. Насчет кто я такая -- за меня скажут, мое
дело -- сказать не мои слова, и перевезти не мои деньги. Ладно. Хорошо.
Привезете вы наличку. А потом? А завод не того, не передумает?
Ну, знаете, у нас бы вас уже перестреляли. За оскорбления. Гарантия
вам? Вот телефон, звоните Сене-страху. Сеня? А кто такое Сеня?
Я упала в кресло и уже не вставала. Я уже все поняла. Но они требовали
ответа. Говорю -- Сеня, это Сеня. Сеню знают все, кому нужны элитные гаубицы
уникального калибра с эксклюзивным радиусом поражения. Сене писал личное
письмо и истратил кучу нефтедолларов на факсы Саддам Хуссейн, когда его
приперло опять, с ООН и проверкой на вшивость. Но Сене тогда было не до
Хуссейна, срочно требовалось тогда нашей армии, и чеченской армии. И не
откажешь, ни тем, ни другим. Это вам не Ирак. Не вякнешь. Звоните, говорю,
Сене. Прямо сейчас. Сеня скажет, Сеня подтвердит, Сеня выпишет по телефону
любую гарантию.
Нет, не будем, отвечают. У нас так не делается.
Чем вы торгуете, спрашиваю. Только честно. На прощание, сознайтесь.
Водяными пукалками?
Уперлись мохнатые -- мол, оружием, и все тут. Все преступные режимы
мира, мол, воюют исключительно нашим оружием. Но по закону. Ладно, прощаюсь
-- торгуйте дальше и воюйте, акулы. Я-б вам рогатки не доверила.
А время-то идет! А спор девкам нашим уже почти проиграла! Деваться
некуда, бью последним козырем, из рукава. И вот вы и я здесь. Требования
зачитать, или предварительно на вопросы ответить?"
"Давай требования" -- зашумело сборище. Кто-то уже состряпал и вывесил
плакатик -- "Люсья, мы с тобой!"
"Требования следующие:
Я, Люсьена Запалкина, наслушавшись рассказов и насмотревшись фильмов о
Америке, Лос-Анжелесе и Голливуде, и на своей шкуре убедившись, насколько
это соответствует действительности, считаю себя вправе, выставив заложником
здание лосанжелесского аэропорта, предьявить следующие требования:
1. Сюда, после прочтения настоящих требований, должен прибыть звезда
вашего экрана Ричард Рурк, и совершить со мной акт любви, согласно сценарию
фильма "9 с половиной недель" (список необходимых деталей акта прилагается).
2. Процесс акта должен напрямую транслироваться каналами новостей
"СНН", "ББС", а также ежевечерним каналом новостей Ленинск-Пизецка "Пятая
коленка", с опущением особо интимных деталей.
3. После исполнения вышеуказанного мне должен быть предоставлен самолет
компании "Аэрофлот", и никакой другой -- так как самолеты компании
"Аэрофлот" -- это последняя отдушина для курящих всего мира, и осуществить
прямой и беспосадочный перелет Лос-Анджелес -- Ленинск Пизецк. Шампанское и
не только -- за счет заведения.
4. Перед вылетом, мне должен передать, из рук в руки, пластиковый, или
из другого материала, пакет, содержащий наличность в размере 148,256,00
долларов США, практикующий адвокат города Лос-Анджелес, господин Алехундер
Де-Мурлофф. Как добровольную, с его стороны, компенсацию за нанесенный мне
моральный ущерб, выражающийся в виде острых рвотных рефлексов при звуках
мелодии из фильма "Красотка".
В заключение хочу сказать, что считаю свой поступок не преступлением,
но благом для Лос-Анджелеса и Голливуда, так как первопричиной стали те
сказки, которые вы у себя плодите и размножаете по всему миру. Пусть моя
почти невинная шалость послужит вам уроком и заставит отвечать за свои слова
и кинофильмы. Иначе я за ваше будущее не ручаюсь, приедет какая побешенней,
и зарядится уже не взрывчаткой, а вирусом СПИД в аэрозольной упаковке, или
термоядерным запалом слабой мощности."
"Права я или нет? Жду приговора, а также готова ответить на все ваши
вопросы."
Начались хохот, истеричный взвизги, крики как осуждения, так и
требований немедленно предоставить Люсье (так ее уже окрестили, для удобства
американского языка и ушей) американское гражданство, компенсацию, и титул
почетной гражданки Лос-Анджелеса. Женщины пошли еще дальше, хотя и не все, и
начали сбор подписей на выдвижение Люсьи кандидатом на пост сенатора от
партии всех затравленных женщин Америки. Рыдающая советница мэра города
повисла у Люськи на шее и поклялась взорваться вместе с ней, если ее условия
не удовлетворят. Истерика, бардак и бедлам кое-как пошли на спад, и через
полчаса после зачтения требования собрание, почти единодушно, горячо
одобрило и всецело поддержало все требования, а затем приступило к
перекрестному допросу, дабы не терять время попусту в ожидании прибытия
первой, и самой невиновной, так сказать, жертвы Люсиного терроризма, Ричарда
Рурка. В том, что он приедет, никто не сомневался. Насчет последующих его
действий сомнения были, о чем нашу красавицу немедленно и спросили:
--Хорошо, он приедет. За ним выслали бригаду спецназа. А потом?
--А потом то самое -- зловеще скрипнула Льюся -- что в фильмах обещал.
Всем нам, там, в затрюханном Пизецке.
--Льюся, мы с тобой -- страстно зашептали женщины -- но самый главный
вопрос, вопросик ребром и как хотите, дело такое... А если он, ну, не
воспылает? То есть -- заторопились женщины, уивдя побелевшее от злости
личико -- не в том смысле, тебя трудно не возлюбить, Люсья, невозможно даже.
Но так сказать, когда уже, когда дойдет до... -- изо всех сил выкручивались
журналистки -- и вдруг откажет, не он откажет, а естество, природа.
Все-таки, сама понимаешь, такой стресс...
--Вы насчет его шалунишки, что-ли? -- без обиняков влепила Люся.
--Об этом я думала и заранее предупреждаю -- я разминируюсь не
полностью! Кое-что останется. Так вот, если заинтересованная сторона, в лице
спецслужб и правительства вашего города, не обеспечит мне все в полном
обьеме, со всеми техническими характеристиками, заявленными в фильмах, я
тогда за себя не ручаюсь! Я не говорю, что со зла, не угрожаю -- более того,
не хочу. Но! У него природа, а у меня что? Станок с программным управлением?
Тяпну его за ухо, или рявкну погромче, зуб соскочит, хлоп! -- и что тогда?
Он уцелеет, я тоже почти уцелею, а вот его малыш -- нет. Бабоньки, не
шуточки, тут третьей мировой пахнет. Все ваши женщины в момент лишатся
национальной гордости Америки, и самое главное, где? Где погибнет ваша
мечта? В мадеинраша?
Представьте последствия. Накачивайте его чем хотите. И не только его
самого, его парнишку тоже. Обещайте ему что хотите. Но чтобы инструмент был!
За меня не волнуйтесь, от моего шоу встанут все! Гарантирую. И жду
дальнейших вопросов.
--Твое заминирование, согласно отзывам специалистов, является чудом
саперно-минерного искусства. Если не секрет, как, откуда? Вы ведь гаубицы
выпускаете, а не не мины с анатомическим уклоном?
--А, тут все просто. Рома -- бомба, с третьей коммунистической,
вернулся из Чечни, он там два срока отбабахал сапером. Денег нет, а хочется
-- очень, ну и пожалела его, по-женски. Он так расчувствовался, что
отблагодарил, чем смог -- научил минировать, провел в зубы провода и подарил
ящик взрывчатки.
--На тебе, то есть, целый ящик?!!!
--Ой ну что вы! Остатки. Основное мы давно загнали. Как прижмет с
деньгами, так идем к барыгам, толкнем килограммчик, на недельку и хватит.
--Кто такой, все-таки, Сеня?
--Значит так, в первый и последний раз -- про Сеню -- забудьте! Не
слышали вы такое имя. Сеню всуе упоминать -- вредить здоровью. Сильно
вредить. Непоправимо.
--А Коля? И что такое мужик, по-вашему?
--Да то же, что и по-вашему. Мужик, он мужик и есть. Что спереди, что
сзади -- убить его, и то мало. Но есть мужики -- хоть и сволочь, они все
такие, но все равно, ценит, понимает, помогает, заступается. И есть и все
остальное -- кобели и даже хуже, использовал, и пошел дальше. Хряки. Вот
этих надо давить. Но их много, всех не передавишь. Их большинство. Коля --
мужик. Он из меньшинства.
--Как вы думаете, и где, отбывать срок наказания?
--Чего? Какого такого наказания?
--Но ведь вас, несомненно, осудят?
--Это кто меня осудит и где? Я куда прямой рейс прошу -- в зал судебных
заседаний? В здание верховного суда? В наш Ленинск, наш родной Пизецк. Меня
встречают у трапа и отвозят в общаги, и бай!
--А ваше правительство? А ваша полиция, Интерпол, наконец?
--Наше правительство сидит в Москве. Я, повторяю, лечу в Пизецк. Там,
пока еще, нет нашего правительства. Оно к нам не переехало, за те дни, что я
здесь, или я ошибаюсь? Полиция -- это наш Коля. Коля меня и встретит, у
трапа. Коля в накладе не останется. Интерпол я от всей души, по русски, зову
к нам в гости. Пусть приезжают, повеселимся. При условии, конечно, что
Интерполовцы будут веселиться, а не заниматься глупостями и меня
арестовывать. Это будет их последний в жизни арест.
--Откуда такая сумма?
--Ровно половина того, что имеет на своем счету этот жлоб-адвокатик. Я
время даром не теряла. Вторую половину он должен перевести на счет своей
героической жены. (Женщины в зале встают и устраивают овацию)
--Ваши любимые цветы?
--Которые к подарку прилагаются. К любимому.
--Ваши любимые духи?
--Затрудняюсь. Духов больно много развелось. Раньше с этим проще было.
Или "Красная Москва" -- вроде керосина, или польские. А сейчас -- мне резкие
нравятся, чтобы как из газового баллончика -- пшик, и нет насекомого! Я
мужика имею в виду.
--Ваш любимый цвет?
--В цвет.
--Вы пьете?
--А вы дышите? Я-ж в России живу.
--Ваше любимое кино?
--Раньше были "Красотка" и "9 с половиной недель", а теперь, после вас,
-- "Ленин в Октябре".
--Вы любите искусство?
--Я все люблю, что по карману.
--Как вы думаете, кто будет следующим президентом России?
--Не волнуйтесь, хорошего не выберут. И вообще, я что-ли, на дуру
похожа, такие мне вопросы задавать?
--В вашем городе есть официальная проституция?
--У нас все, что официально, то и проституция.
--Ваши планы на будущее?
--Истрачу деньги, а там посмотрим. Ну, еще хочу, как все -- не
подцепить бы чего неизлечимого, заарканить кого хоть чуть-чуть
обеспеченного, да чтоб от морды его не тошнило, и семью завести.
Пресс-конференция завершилась -- в здание торжественно вошел, не без
некоторой опаски, Ричард Рурк, и впился глазами в Люсю. Увиденное его если и
не поразило, то, во всяком случае, и явно не вызвало отвращения.
--Мадам, мисс, мадмуазель, наконец, -- нервно забормотала мечта женщин
Пизецка -- весьма! При таких несколько необычных обстоятельствах, и такое --
не ожидал. Польщен. Но, однако, попросил-бы воздержаться от крайностей, я
имею в виду ваши чрезвычайно скромные требования. Зачем нам излишества?
Может, обойдемся поцелуем?
--Последним в нашей жизни -- холодно отрезала Люсья. -- Или все, или
ничего!
--Все понятно -- Ричард обрел спокойствие и даже искренне
заинтересовался. -- Мадам, а вы действительно из России? Я хочу сказать,
это, все-таки, так романтично...
--Мадам действительно из России, а ты действительно Рурк? Не двойник
какой? Документ есть?
Все в зале засмеялись, Рурк тоже. Люся гневно посверкала глазами, но
потом не выдержала и присоединилась. Тем временем, в зал втащили здоровенную
кровать. Все было готово к действу. Люся уединилась с бригадой саперов и
гинекологов, для частичного разминирования. После чего ею занялись
массажисты и визажисты. Появление обновленной Люси вновь вызвало фурор.
Дорогое авто, наконец, отмыли, и оно воссияло... Рурк растерял остатки
осторожности, элегантно подскочил к Люсье и с кавказским клекотом
осведомился, как с ней обращались эти хамы -- саперы и гинекологи. Не
было-ли, то есть, грязных намеков или даже поползновений? Девица ехидно
ответила, что саперы ошибаются только один раз, и потребовала перейти,
наконец, к делу. Ричард горячо ее поддержал и, не размениваясь более на
слова и улыбки, забросил на кровать. К тому времени здание было набито
буквально битком, и если все присутствующие были представителями
соответствующих организаций, то значит, судя по обьему здания и количеству
народа, соответствующие организации присутствовали в полном своем штатном и
нештатном составе. Включая вышедших в отставку. Мониторы, транслирующие
сексуальный терроризм, были установлены во всех помещениях гигантского
здания, у центрального входа и вдоль рулевочных дорожек. Сам Лос-Анджелес
тоже не забыли, акт века наблюдали на всех площадях. Америка бурлила, Пизецк
тоже. Спокойными оставались только Москва и остальная Россия -- вернее, они
тоже веселились, но по другому поводу -- за час до начала акта века в
госдуме началась драка века. Российские СМИ отдали предпочтение последней,
искренне полагая, что ничего более интересного и забавного в мире не
происходило и происходить не может. Вечно бодрая фракция коммунистов
потребовала обьявить импичмент с конфискацией всем, кто с импичментом не
согласен. Доведенные до отчания все некоммунисты устроили сговор, пронесли в
зал заседаний тяжелое метательное оружие, и открыли огонь по главе фракции,
а заодно и спикеру, закидав их полными собраниями сочинений классиков -- от
взлохмаченного Маркса до утонченного Зюганова. Большевики, по своему
обыкновению, не сдались. Тем временем, Рурк вошел в раж и не шутя заканчивал
нешуточный акт, постанывая, похрюкивая и даже царапясь, на что Люся отвечала
тяжелыми шлепками куда придется и криками -- нну-у-у, не балуй, жеребец!
Сама героиня в начале играла, весьма искренее, впрочем. В конце, когда, как
говорится, победа уже была за нами, она смотрела исключительно в камеры,
делала из пальцев букву V -- победа, то бишь, и орала в микрофоны, обращаясь
к невидимым и далеким зрителям по именам -- ага, мол, Зинка, убедилась? Мол,
Нинка, тварь, завидуешь? И пусть Клавка готовит проспоренное -- набор белья
"Элите" от "Сен-Лоран", и не вздумает покупать на рынке, а только в магазине
"Арарат", у Гоги-фиксатого. В общем, Люсья веселилась от души. Успех
был полным. Прорвавшиеся к подиуму продюсеры потрясали контрактами, Рурк
что-то счастливо бормотал, а Люся, засадив стаканчик и припорошившись
изысканной косметикой, ответила, что все продюсеры могут приезжать к ней в
гости в Пизецк, общага номер 5, что в тупичке "Жертв Революции" и она всем
гарантирует контракты. Затем подошла к несчастному адвокату, забрала пакет и
звонко хлопнула господина Де-Мурлофф по морде, после чего проследовала к
трапу.
Прошел год. Про Люсью, акт и даже драку в госдуме все потихоньку
забыли. Люся исчезла в дебрях общежитий, и как она и предсказывала, никто за
ней не охотился, не тащил в суд и не вешал сроков. Продюсеры, ознакомившись
с материалами по городу Пизецк, любезно предоставленными ЦРУ, к идее поездки
сразу охладели. Журналисты, даже самые отчаянные, тоже. И вдруг...
Все те-же поклонники красавицы, телеканалы СНН, ББС и "Пятая коленка",
запылали новостью дня -- в Пизецк прибыл Ричард Рурк, собственной персоной!
В интервью перед отлетом он заявил, что летит с самыми серьезными
намерениями, так как не мыслит ни жизни, ни даже дальнейших сьемок без Люсьи
под боком. Когда его спросили, какова реакция на его безумство со стороны
несчастной Джульки, а также всех прочих несчастных, столь страстно любимых и
любящих в столь многих оскароносных фильмах, Ричард раздраженно ответил, что
им всем надо отправиться в учебно-тренировочную командировку в Пизецк, в
тупичок "Жертв Революции", общага номер пять. На годик. Глядишь, тогда они
поймут, что любовью заниматься -- это не пикники на животах устраивать.
Кроме того, Рурк заявил, что любить заминированную в самых интересных местах
женщину -- это совершенно ни с чем не сравнимые ощущения, и что описать это
невозможно -- надо пережить этот взрыв эмоций и конечного экстаза, когда его
мужское достоинство бесстрашно выполняет свое главное предназначение и целым
и невредимым возвращается к владельцу, причем малейшая ошибка со стороны его
маленького бойца грозит ему, бойцу, непоправимым.
В Пизецке опять перебудоражились все, за исключением главной героини.
Ворвавшийся в ее комнату и до крайности возбужденный народ был встречен
жестокой руганью, а затем и различными тяжелыми предметами в виде утюгов,
сковородок и так далее. Люсе было не до Рурка. Ее увлечение, ее Петяню,
нагло, на ее глазах, уводила мерзавка Нинка. В то время, когда Рурк давал
интервью телевидению славного Ленинска, а также, по ходу, обьяснялся в любви
и на ломаном русском просил Люсю прийти "на свиданка", Люся билась с Нинкой,
а Петяна валялся на диване и ждал исхода поединка. В качестве приза. Битва
приутихла, когда в комнату ворвались соседи с оглушительными вестями. Люся и
Нина обьединились, вышибли гостей, и продолжили конфронтацию. Люся
проиграла, хотя, заметим, не нокаутом, и даже не ввиду явного. Скорее, по
очкам. После чего Нинка и добыча удалились, а Люсья, как и полагается, ушла
в запой, где ей было тем более не до кинозвезды. Другой, на его месте,
вернулся бы ни с чем, но Ричард не только подтвердил свою репутацию крутого
парня из боевиков, но и блеснул лучшими качествами американского народа --
настойчивостью, упрямстсвом, деловитостью и хваткой. Рич, как его немедля
окрестили, вышел аж на самого Сеню. Они поладили. Сене Рич понравился. Сеня
устроил Ричу турне по самым криминальным местам города -- от ресторанов и
бань до мэрии. Сеня и Рич пили водку и делились байками из своих насыщенных
биографий. Наконец, они заключили предварительное соглашение о дальнейшем
сотрудничестве, где первым условием выступала Люся. Сеня отрядил молодцов
выводить первое условие из глубочайшего запоя, что и было сделано в
кратчайшие сроки. И наконец, Сеня устроил, во второй раз в истории США и
города Ленинск-Пизецка, второй беспосадочный перелет по маршруту
Ленинск-Лос-Анджелес, бодро заметив, что этакими темпами им скоро придется
открывать регулярную линию. Торжественные проводы и торжественную передачу
героини в руки героя транслировали, традиционно, СНН, ББС и "Пятая коленка".
Героиня скромно молчала и принимала поздравления. Она не возражала. Рурк ей,
в общем-то, нравился, а в пику Петяне и мерзавке Нинке она была готова
лететь куда угодно, даже в Лос-Анджелес. Перед Ленинск-Пизецком и общагой
номер пять открывалась новые перспективы...
Прошел еще год. Про Люсью уже не забывали. Люся позировала, раздавала
интервью, делилась мыслями о судьбах России и Пизецка и активно занималась
финансовой деятельностью, лично подписывая за Рурка его контракты. И
вдруг...
Первыми новый хит, новый супербоевик с любовно-драматическим сюжетом
увидели, как и заведено, граждане России. Видеопираты наловчились воровать
буквально сразу после сьемок, монтируя и озвучивая уже на месте, в Москве.
Вторыми фильм посмотрели, в готовом виде, главные герои и исполнители, а
также продюсеры и прочий цвет Голливуда, вкупе с особо приглашенными. И уж
потом очередь дошла до Америки. На Оскара по всем номинациям представили
фильм, с участием Ричарда и Люсьи, с непонятным для американцев названием --
"А то!".
Last-modified: Thu, 22 Jul 1999 14:34:44 GMT

Проект Либмонстра, партнеры БЦБ - Украинская цифровая библиотека и Либмонстр Россия

https://database.library.by